«А.С. Пушкин» (художник В.Е. Попков, 1974 г.)
В 1825 году во время северной ссылки Пушкин написал трагедию «Борис Годунов». Считается, что это важнейшее событие в творчестве поэта.
Михайловское было удачным местом для рассуждений о Смутном времени: оно находится недалеко от границы с Литвой и Польшей, рядом проходили полки Дмитрия-самозванца по пути в Москву. На Пушкина повлияла «История государства Российского» (первые черновики – конспекты Карамзина) и творчество Шекспира. В английском драматурге поэта привлекало глубокое и всесторонне изображение жизни.
История в «Борисе Годунове» показана не как противоборство отдельных личностей, а как всеохватывающий процесс. Для осуществления своего замысла Пушкин выбрал новаторскую художественную форму: вместо традиционных 24 часов действие занимает 7 лет; место событий постоянно меняется – монастырь, корчма, площадь, царские палаты; количество действующих лиц увеличено с 8-10 до 60; характеры героев противоречивы и человечны; возвышенное и историческое сочетается с площадным.
Сам Пушкин неоднократно писал о том, что «Борис Годунов» – одно из самых любимых его произведений. Сегодня в рубрике #пушкин_в_письмах – знаменитое письмо Вяземскому, где поэт сообщает о своих первых впечатлениях от трагедии.
Около 7 ноября 1825 года
Из Михайловского в Москву
<…>
Благодарствую, душа моя, и целую тебя в твою поэтическую ---- — с тех пор как я в Михайловском, я только два раза хохотал; при разборе новой пиитики басен и при посвящении --- твоего. – Как же мне не любить тебя? как мне пред тобой не подличать – но подличать готов, а переписывать, воля твоя, не стану – смерть моя и только.
Поздравляю тебя, моя радость, с романтической трагедиею, в ней же первая персона Борис Годунов! Трагедия моя кончена; я перечел ее вслух, один, и бил в ладоши и кричал, ай да Пушкин, ай да сукин сын! Юродивый мой малый презабавный; на Марину --- – ибо она полька, и собою преизрядна (вроде Катерины Орловой, сказывал это я тебе?). Прочие также очень милы; кроме капитана Маржерета, который все по-матерну бранится; цензура его не пропустит.
Жуковский говорит, что царь меня простит за трагедию – навряд, мой милый. Хоть она и в хорошем духе писана, да никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак юродивого. Торчат! Ты уморительно критикуешь Крылова; молчи, то знаю я сама, да эта крыса мне кума. Я назвал его представителем духа русского народа – не ручаюсь, чтоб он отчасти не вонял. – В старину наш народ назывался смерд (см. господина Карамзина). Дело в том, что Крылов преоригинальная туша, граф Орлов дурак, а мы разини и пр. и пр...
Я из Пскова написал тебе было уморительное письмо – да сжег. Тамошний архиерей отец Евгений принял меня как отца Евгения. Губернатор также был весьма милостив; дал мне переправить свои стишки-с. Вот каково! Прощай, мой милый.
